Айзек Азимов - Осколок Вселенной [Песчинка в небе]
– Ах вот оно что? Пусть остаются на месте. Первым делом надо разогнать толпу… Сержант! Очистить площадь!
Все совершалось с мрачной слаженностью. Над Чикой сгущались сумерки, и толпа быстро таяла, растворяясь во мраке. На улицах включались огни, мягко освещая город.
Лейтенант Клауди постучал по сапогам рукояткой нейрокнута.
– Больной земляш точно внутри?
– Он не выходил, ваша милость. Должен быть там.
– Ладно, примем это как факт и не будем терять времени… Сержант! Обезвредить здание!
Группа солдат, герметически защищенных от окружающей среды, прошла в универмаг и провела там долгах четверть часа. Арвардан с увлечением наблюдал за событиями, совсем не желая как профессионал прерывать взаимодействие двух разных цивилизаций. Наконец последний из солдат вышел, и здание погрузилось во мрак.
– Опечатать дверь!
Еще несколько минут, и контейнеры с дезинфектантом, расставленные в нескольких местах на каждом этаже, были вскрыты с помощью дистанционного управления. Из них повалили густые пары, они ползли по стенам, обволакивая каждый дюйм площади, наполняли воздух, проникали во все щели. Ни один вид протоплазмы, от бактерии до человека, не мог выжить при такой обработке – теперь помещением можно будет пользоваться лишь после долгой химической очистки. Лейтенант подошел к Арвардану и Поле.
– Как его звали?
В его голосе не было даже жестокости – одно только безразличие. Погиб землянин – ну и что же? Он еще и муху сегодня убил. Всего, значит, двое.
Ему никто не ответил. Пола понурила голову, Арвардан не оставлял своей роли наблюдателя. Офицер, не отрывая от них глаз, распорядился:
– Проверить этих на инфекцию.
Подошел офицер со знаками отличия военного медика и без церемоний начал осмотр. Руками в перчатках он прощупал обоих под мышками и залез в рот, проверив внутреннюю сторону щек.
– Здоровы, лейтенант. Если они контактировали сегодня с больным, симптомы в случае заражения уже должны были проявиться.
– Угу, – Лейтенант осторожно снял шлем и с наслаждением глотнул свежего, хотя и земного, воздуха. Держа этот громоздкий предмет на сгибе левой руки, он резко спросил:
– Как твоя фамилия, земляшка?
И обращение, и тон были оскорбительны, но Пола не выразила возмущения.
– Пола Шект, офицер, – ответила она шепотом.
– Документы!
Пола достала из белого кармашка розовую книжечку.
Лейтенант взял ее и раскрыл, светя себе фанариком, потом бросил обратно девушке. Книжечка, кружась, упала на землю, и Пола быстро нагнулась за ней.
– Стоять, – процедил офицер и отбросил удостоверение ногой в сторону.
Пола выпрямилась, вся белая. Арвардан счел, что пора вмешаться, и сказал:
– Послушайте, можно вас?
Лейтенант рывком повернулся к нему, оскалив зубы.
– Что ты сказал, земляш?
Пола бросилась между ними.
– Прошу вас, офицер, этот человек не имеет никакого отношения к тому, что случилось. Я его никогда раньше не видела…
Лейтенант оттолкнул ее.
– Что ты сказал, земляш?
Арвардан спокойно ответил, не отводя глаз:
– Я сказал: «Послушайте, можно вас?» А дальше я собирался сказать, что мне не нравится ваше обращение с женщинами и что я советовал бы вам изменить свои манеры.
Он был слишком раздражен, чтобы разубеждать офицера относительно своего происхождения. Лейтенант растянул губы в усмешке.
– А кто воспитывал тебя, земляш? Ты что, не знаешь, как разговаривать с человеком? Не знаешь своего места? Ну что ж, давненько я не имел удовольствия поучить уму-разуму такого большого жеребца-земляша. Получи!
И он быстро, как жалит змея, ударил ладонью Арвардана по лицу – раз и другой.
Пораженный Арвардан отступил, в ушах у него зашумело. Он перехватил бьющую руку, увидел великое удивление на лице у лейтенанта, мускулы плеч напряглись…
Лейтенант с грохотом рухнул наземь, и его шлем разбился вдребезги. Арвардан со свирепой улыбочкой отряхнул руки над лежащим телом.
– Может, еще какой ублюдок хочет попробовать печь блины у меня на лице?
Но сержант поднял свой нейрокнут. Контакт щелкнул, и бледно-лиловый луч лизнул археолога.
Каждый мускул в теле Арвардана свело невыносимой болью, он медленно опустился на колени и, полностью парализованный, потерял сознание.
Первое, что ощутил Арвардан, выплыв из беспамятства, – это блаженная прохлада на лбу. Он попытался открыть глаза, но веки точно были подвешены на ржавых петлях. Арвардан оставил эту затею и очень медленно, отрывочными движениями (каждое сокращение мышц вгоняло в него булавки) поднес руку к лицу: мягкое влажное полотенце, которое придерживала маленькая рука.
Он с усилием приоткрыл-таки один глаз и, посмотрев сквозь туман, произнес:
– Пола.
Та вскрикнула от радости.
– Да. Как вы себя чувствуете?
– Как будто уже умер, – проскрипел он, – только без той отрады, что не чувствуешь боли. Что случилось?
Нас отвезли на военную базу. Сюда заходил полковник. Вас обыскали. Не знаю, что они собираются делать, но… Ох, господин Арвардан, напрасно вы ударили лейтенанта. По-моему, вы сломали ему руку.
На лице у Арвардана проступила слабая улыбка.
– Это хорошо! Жаль, что не шею.
– Но оказание сопротивления имперскому офицеру – тяжкое преступление, – полным ужаса шепотом сказала она.
– Правда? Это мы еще посмотрим.
– Шш. Они возвращаются.
Арвардан закрыл глаза и расслабился. Он слышал, будто издалека, как вскрикнула Пола, и почувствовал, как в тело входит игла, но не мог пошевелиться.
Потом по его жилам и нервам прошла благодатная обезболивающая волна. Мускулы рук разжались, и выгнутая дугой спина легла на место. Арвардан похлопал глазами, оперся на локоть и сел.
На него с беспокойством смотрел полковник и тревожно-радостно – Пола.
– Ну-с, доктор Арвардан, у нас, кажется, произошло неприятное недоразумение, – сказал полковник.
Доктор? Пола вдруг поняла, как мало она знает о нем – не знает даже, чем он занимается. Раньше она никогда не испытывала подобного чувства.
– Неприятное, говорите? – хохотнул Арвардан. – По-моему, это не то прилагательное.
– Вы сломали руку офицеру Империи при исполнении служебных обязанностей.
– Этот офицер первый ударил меня. В его обязанности не входило наносить мне тяжкое оскорбление – и словами, и действием. Поступив так, он лишил себя права на обращение с собой как с офицером и благородным человеком. А я, как свободный гражданин Империи, имел полное право пресечь столь бесцеремонное, чтобы не сказать беззаконное, с собой обхождение.
Полковник хмыкнул и не сразу нашелся, что сказать. Пола наблюдала за ними широко раскрытыми, неверящими глазами.
